Дневник пятого дня XVI Международного конкурса им. П.И. Чайковского

   Специальность "фортепиано"

Очередной этап конкурса пианистов завершился. В финал прошли семеро: дам среди них не оказалось. Итак, на третий тур прошли: Константин Емельянов (Россия), Дмитрий Шишкин (Россия), Ань Тянсю (Китай), Алексей Мельников (Россия), Александр Канторов (Франция), Кеннет Броберг (США) и Мао Фудзита (Япония).

Болельщики, честно отсидевшие в зале пять дней конкурсных состязаний, конечно, давно выбрали своих фаворитов. Наверняка у каждого имелся заветный список из шести (ну хорошо, семи или даже восьми) имен, в который входили как безусловные кандидатуры, так и те, чьи шансы пройти на третий тур были, скажем так, неочевидны.

Почти никто не сомневался в том, что на третий тур пройдет американец Кеннет Броберг, ученик Станислава Юденича, который очень удачно выступал на первом туре, и еще более выразительно – на втором. Исполнение Токкаты до-минор Баха было выше всех похвал. Соната Барбера (которую мы уже слышали в исполнении Константина Емельянова) подтвердила его репутацию музыканта-интеллектуала, в игре которого гармонично уравновешивается рациональное и эмоциональное начала. Каждое исполнение превращается у Кеннета в значимое, благородное, заслуживающее доверия высказывание.

Кеннет выступал в конце дневного прослушивания, отнюдь не в выигрышном контексте. Как раз перед ним японец Мао Фудзита, буквально, «порвал зал» исполнением трех разноплановых сонат – Второй Скрябина, Третьей Шопена и Седьмой Прокофьева. Юноша с солнечной, совсем еще детской улыбкой, творил чудеса: пальцы легко скользили над клавиатурой, едва касаясь клавиш, без видимых усилий справляясь с заковыристыми пассажами и аккордовыми каскадами любой сложности.

Мао обнаружил поразительно точное чувство стиля, звука, темпоритма: в каждой сонате звук рояля преображался. Скрябина он сыграл совершенно по-русски: хрупко, мечтательно, не забыв подчеркнуть внутреннее родство сонаты с листовским пианизмом. Рояль действительно пел под его руками – тут, право, без избитых выражений не обойтись. Мао изумительно владеет кантиленой, и умеет длить широкое дыхание песенных мелодий. Красивый, богатый, насыщенный звук – в Шопене; колючая ударность и бешеная энергетика – в Прокофьеве: и все звучит, переливается, вибрирует – живет.

Зал долго не мог успокоиться после выступления Фудзиты. Впрочем, как и после выступления корейца Кима До Хёна, сыгравшем на одном дыхании «Баркароллу» и Двенадцать этюдов Шопена ор.25, и завершившему выступление «Петрушкой» Стравинского. И ведь не смазал ни единой ноты, ни разу не запнулся; сыграл вкусно, ярко, многоцветно, наслаждаясь от самого процесса игры. Цепко, хватко, разудало представил заполошный мир русской ярмарки, подпустил таинственного тумана в средней части – «У Петрушки».

И все-таки, Ким оказался шопенистом, по преимуществу; звук серебристый, светло-прозрачный, фразировка грациозна, фактура высветлена: пианист упивался красотой мелодий и фактур и, казалось, не чувствовал усталости. И этой неподдельной радостью музицирования заворожил зал, как тот гаммельнский крысолов: слушали Кима, затаив дыхание, а затем разразились длительной и шумной овацией.

Анна Генюшене удачно отыграла программу: «Юмореску» Шумана, и в особенности – Восьмую сонату Прокофьева. Она выступала после темпераментной и яркой Сары Данешпур, которая также выбрала Восьмую сонату для второго тура. Однако интерпретации были очень разные: Сара играла напористо, уверенно, упиваясь силой звука и мощью удара. Анна же не форсировала звучность и темпы, напротив, играла более камерно – и гораздо более осознанно. Интеллектуальное напряжение первой части, лучезарный покой второй – все у нее получалось органично, она убеждала не напором, но мудростью.

Вполне конвенционально, хотя не без шерохватостей, отыграл программу 22-летний Александр Канторов – сын известного французского дирижера, а в прошлом – знаменитого скрипача Жан-Жака Канторова, выходца из семьи русских эмигрантов. Похоже, Брамс является одним из любимых композиторов Александра: на втором туре он сыграл Рапсодию си-минор и Вторую сонату Брамса, а на третьем собирается исполнять его Второй фортепианный концерт.

Тенденция играть транскрипции балетных сюит, начатая на первом туре (Сара Данешпур, Лю Сяоюй, Ким До Хён) была продолжена на втором: Канторов исполнил сюиту из «Жар-птицы»  в транскрипции Д. Агости, подчеркнув импрессионистические влияния в первом из трех русских балетов Стравинского. И завершил выступление «Ноктюрном» Габриэля Форе.

Французский пианист играет доброкачественно. Он мил, музыкален, но, если судить по гамбургскому счету, в нем не горит священный огонь – тот, что пылал в Дебарге, ежеминутно сжигавшем себя на алтаре музыки. Впрочем, и у Александра сложился за пять дней конкурса внушительный пул поклонников, которые прочат ему победу на третьем туре. Что ж, поживем – увидим.

Юлия Назарова

  Специальность "скрипка"

Завершился Второй тур у скрипачей. 22 июня на сцене Малого зала выступили еще шесть участников: Леонид Железный, Альбрехт Мензель, Лара Бошкор, Милан Аль-Ашаб, Ким Донхен и Сергей Догадин. Среди публики – небывалый ажиотаж, горячая поддержка ожидала каждого конкурсанта-полуфиналиста, вышедшего на сцену. И это оправдано – дюжина молодых талантливых скрипачей борется за места в финале. За пять конкурсных дней публика успела полюбить их, и с волнением ждет – кто же останется за бортом? Кого из музыкантов она потеряет в ежедневном удовольствии слушать и слышать музыку? С каждым туром участников становится вдвое меньше, остаются самые-самые, и к радости за финалистов примешивается грусть – сожаление о расставании с теми, кто не прошел в финал.

Борьба между конкурсантами развернулась нешуточная. И в этот день, и накануне скрипачи поражали объемными, физически затратными, головокружительно виртуозными, требующими истинной зрелости программами. Не зря говорят, что международный конкурс такого уровня напоминает забег на длинную дистанцию. С трудом можно представить, сколько тратится душевных и физических сил у конкурсанта, чтобы отыграть подряд, к примеру – камерную сонату, сонату для скрипки соло Э. Изаи, «Меланхолическую серенаду» П. Чайковского, и в завершении – Фантазию на темы из оперы Ж. Бизе «Кармен» Ф. Ваксмана.

Сегодня, как в предыдущий день, состоялись «дуэли на смычках»: скрипач из Германии Альбрехт Мензель и его соотечественница Лара Бошкор выбрали одну и ту же Сонату №3 для скрипки и фортепиано Э. Грига.  Следующие друг за другом, они дали возможность жюри и публике сравнить трактовки – трепетно-лиричную, строгую (Альберт Мензель) и страстную, устремленную «через тернии – к звездам» (Лара Бошкор). Юная скрипачка из Германии сразилась еще в двух «дуэлях»: с Леонидом Железным (в Сонате №6 для скрипки-соло Э. Изаи) и с Аль-Ашаб Миланом (в фантазии Ф. Ваксмана).

Другое впечатляющее противостояние наблюдалось между Донхен Кимом и Сергеем Догадиным. И здесь полностью повторилась история с порядковыми номерами: один завершал свое выступление Сонатой №1 С. Прокофьева (Донхень Ким), а другой начинал ею конкурсную программу (Сергей Догадин).

Стоит заметить, что жанр сонаты стал символом пятого конкурсного дня. Участники исполняли камерный и сольный варианты: Сонату №3 для скрипки и фортепиано Э. Грига и Сонату №6 для скрипки соло Э. Изаи (Леонид Железный, Лара Бошкор); камерные сонаты А. Шнитке (№1) и И. Брамса (№2), и Сонату-«Балладу» №3 для скрипки соло Э. Изаи (Альбрехт Мензель); сонату для скрипки и фортепиано М. Равеля (Аль-Ашаб Милан) и Первую, фа минорную С. Прокофьева (Ким Донхень и Сергей Догадин).

Интересная статистика наблюдается среди крупных виртуозных сочинений, прозвучавших на Первом и Втором турах конкурса. По частоте исполнения первое место заняла Фантазия на темы из оперы Ж. Бизе «Кармен» Ф. Ваксмана (Айлен Притчин, Равиль Ислямов, Лара Бошкор, Милан Аль-Ашаб). Второе место делят: «Этюд в форме вальса» К. Сен-Санса-Э. Изаи (Элли Чой, Кристин Баланас, Ким Донхен), Этюд № 6 «Последняя роза лета» Г. Эрнста (Аль-Ашаб Милан, Канагава Маюми, Марк Бушков), а также – Сонаты для скрипки соло Э. Изаи – № 3 «Баллада» (Ольга Волкова, Меруэрт Карменова, Альбрехт Мензель) и №6 (Леонид Железный, Лара Бошкор, Роксана Квашниковска).

На третьем месте: «Соната-фантазия памяти Давида Ойстраха» для скрипки соло И. Фролова (Леонид Железный, Равиль Ислямов) и Г. Венявский «Вариации на оригинальную тему» (Китагава Чиса и Ли СуБин). Уникальными в своем роде стали: Фантазия на темы из оперы Ж. Бизе «Кармен» А. Розенблата и Вариации на тему «Nel cor piu non mi sento» из оперы Дж. Паизиелло «Прекрасная мельничиха» Н. Паганини (Сергей Догадин), а также яркое современное сочинение А. Скумала «Djinnia» (Аль-Ашаб Милан).

Конечно, основное внимание на конкурсе приковано к его участникам. Можно сколько угодно оценивать интерпретации, уровень виртуозности, стилистической точности и сценической подачи, и т. д., но скрипачи знают, что львиная доля успеха во всем этом, как и в судьбе конкурсного выступления в целом принадлежит их партнерам – пианистам-концертмейстерам. Это самые чуткие, внимательные, мобильные, а главное – невероятно терпеливые музыканты, от которых на конкурсе зависит почти все: Тамила Салимджанова, Даша Мороз, Юрий Панов, Шолпан Барлыкова, Дарья Новокрещенова, Вадим Гладков, Кшиштоф Станиенда, Глеб Королев, Адам Скумал, Анна Тамаркина и Лукас Генюшас.

До самой ночи площадь перед Большим Залом Московской консерватории была заполнена взволнованной публикой, с нетерпением ожидающей результатов Второго тура. И вот, наконец, объявлены они – шесть финалистов международного конкурса им. П. Чайковского по специальности «скрипка»: Маюми Канагава (США), Марк Бушков (Бельгия), Айлен Притчин (Россия), Милан Аль-Ашаб (Чехия), Ким Донхень (Республика Корея) и Сергей Догадин (Россия). Все шестеро очень сильны, борьба обещает быть острой, и кто станет победителем – покажет время. А пока мы будем наслаждаться гениальной музыкой скрипичных концертов В. Моцарта и П. Чайковского.

Ирина Лежнева

Специальность "виолончель"

Любите ли вы Брамса? … так как любят его участники конкурса Чайковского? В последний день второго тура из обязательной программы (на выбор – соната Л. ван Бетховена, Ф. Шуберта, И. Брамса, Б. Мартину) пятеро из шести конкурсантов играли Брамса (четверо – Вторую сонату, ор.99 и один – Первую, ор. 38). Тэгук Мун и Иван Сканави сыграли Брамса с большим драматизмом, накал которого можно было бы уменьшить (во время исполнения второй части сонаты у Тэгука лопнула струна, он уходил менять ее за сцену, и, вернувшись, начал играть часть сначала), и эти же музыканты дополнили сонату Брамса сонатами Сергея Прокофьева, ор. 119 и Дмитрия Шостаковича, ор 40, соответственно. Бенедикт Клёкнер играл Брамса более классично и спокойно, а Джонатан Свенсен обнаружил в музыке сонаты много лирики, исполнив медленную часть с большой нежностью. Свою программу Свенсен тоже дополнил Прокофьевым, но только первой частью сонаты, продемонстрировав кантилену почти бесконечного дыхания, и его виолончель не только пела, но и разговаривала.

Златомир Фанг, выбравший в отличие от остальных, Первую сонату Брамса, выступал первым, и задал отличный тон сегодняшнему дню, открыв прослушивания Секвенцией № 14 Лучано Берио. Атональное сочинение с массой различных штрихов и приемов звукоизвлечения было сыграно им увлекательно и интригующе. Он стучал по своему инструменты, щипал его, вытягивал из него протяжные стоны. Но делал это с большим удовольствием. Видно, что этот музыкант любит свой инструмент и наслаждается игрой на нем. В конце прослушивания, после пяти сонат Брамса, очень хотелось послушать что-то вроде этой секвенции вновь.

Только Фёдор Амосов выбрал для своего выступления не сонату Брамса, а сонату Бетховена ор. 69, сыграв ее классично в соответствии со стилем автора, а дополнил ее медленной частью сонаты Сергея Рахманинова, позволившую показать красивую кантилену; Интродукцию и Блестящий полонез Ф. Шопена, ор. 3, в качестве виртуозного сочинения сыгранный с артистизмом и умеренным пафосом; сонату современника Моцарта Ж.-Б. Триклира, и собственное переложение пьесы «Октябрь» из «Времен года» П. И. Чайковского, как приношение композитору, заставив виолончель не просто петь, но почти плакать.

Из обязательного виртуозного произведения были выбраны сочинения Паганини (вариации на тему Россини «Моисей в Египте», их с большим драйвом сыграл Джонатан Свенсен), вариации Гегора Пятигорского на тему Паганини (Бенедикт Клёкнер), «Прялка» Д. Поппера (Иван Сканави), Юмореска М. Ростроповича (Тэгук Мун), «Бабочка» Г. Форе (Златомир Фанг).

В конце дня жюри объявило результаты голосования. К финалу конкурса допущены 6 участников: Сенья Руммукайнен (Финляндия), Чен Ибай (Китай), Сантьяго Каньон-Валенсиа (Колумбия), Анастасия Кобекина (Россия), Златомир Фанг (США), Тэгук Мун (Корея). Финал пройдет 25 – 27 июня в Большом зале Петербургской филармонии. Музыканты сыграют с Заслуженным коллективом России академическим симфоническим оркестром филармонии, дирижер – Николай Алексеев.

Наталья Кожевникова

Специальность "сольное пение"

Долгожданный полуфинал у певцов на конкурсе Чайковского начался. В первый день второго тура выступили десять человек. Испытание для конкурсантов усложнилось, и вместо трех произведений здесь требуется представить фактически небольшую часть сольного концерта из пяти номеров. В обязательной программе II тура кроме романса Чайковского, которые были обязательными и в первом туре, добавляется камерная музыка зарубежных композиторов XIX века, западноевропейская ария XIX века, произведение ХХ века и народная песня а капелла или в сопровождении. Тур открыла сопрано Анна Викулина, предложив послушать ее владение французским, английским и русским языками. В вальсе Джульетты из «Ромео и Джульетты» Гуно она интонационно закружилась так, что ей едва хватало дыхания на вихреобразные рулады. Можно было лишь позавидовать выдержке и самообладанию исполнительницы. На «Видении» Дебюсси она немного успокоилась, восстановив равновесие, после чего приступила к зажигательной арии-сцене Кунигунды из «Кандида» Бернстайна, которую изящно разыграла. Очень культурно, в лицах исполнила она «Канарейку» Чайковского, где для внешней «декорации» пригодилось ее белое с золотом платье, в котором героиня-птичка вещала: «Не проси с меня заморских песен, Не буди тоски моей без нужды: Твой гарем по нашим песням тесен, И слова их одалыкам чужды...». Тенор Александр Михайлов решил ограничиться лишь одним произведением на иностранном языке, выбрав развернутую созерцательную арию Иопаса O blonde Cérès из «Троянцев» Берлиоза. Остальные четыре произведения были на родном русском языке. В романсе «Средь шумного бала» Чайковского при четкости артикуляции несколько мешало плавности течения речи избыточное число огласовок, слышных в камерной музыке как под микроскопом. Песня тенора «Пятый год поля не паханы» из Большой песенной симфонии петербургского композитора В. Плешака стала центральным номером его выступления в полуфинале, где он удачно и уместно задействовал весь свой оперный арсенал. После исполненной драматизма и даже трагизма этой песни о кровавых днях российской истории на песне «Вижу чудное приволье» отдохнул и тенор, и зрители, получив нарядный и душевный русский сувенир. Номер «Есть одна хорошая песня у соловушки» Свиридова вновь очень выразительно погрузил в неизбывную печаль. Айгуль Хисматуллина порадовала не только исполнительским искусством, но и умением компоновать программу, грамотно распределяя номера. Ария Caro nome Джильды из «Риголетто» Верди так редко встречалась на этом конкурсе, что по ней соскучились. После нее очень свежо выглядела ария Титании из «Сна в летнюю ночь» Бриттена, показав, как эволюционировала опера в ХХ веке. После «Колыбельной» Чайковского, в которой Айгуль первая из множества сопрано предложила трагический акцент, хорошо контрастировал «Пьеро» Дебюсси, в котором певица тоже нашла нетривиальное решение, исполнив его на улыбке, оставив всю печаль аккомпанементу. Ну, и последний номер ее программы – татарская народная песня «Сахралар» («В долине»), чрезвычайно проникновенно исполненная Айгуль акапельно, вызвала слезы. Выступление Марии Мотолыгиной было цельным, с соблюдением всех обязательных пунктов. Это и соответствие стилю со всеми вытекающими последствиями (объем звука, плотность эмиссии), и чистота, сила и красота звука без единой потери, и высокая эмоциональность, выразительность. Выгодно отличилась и программа, начавшаяся с восторженной арии Саломеи из «Иродиады» Массне и продолжившаяся kunstlied Брамса «Meine Liebe», в которых так кристально ясны были все буквы и ноты. Эта 29-летняя сопрано поет как уже сложившаяся музыкантская личность, дающая все основания говорить о стиле, характере ее интерпретаций, но что еще важнее – о невероятном воздействии на слушателя. В богатейшей палитре эмоций, чувств и мыслей певицы отыскались и те, которые подошли для залихватской песни «Зимушка-зима» в обработке А.Цыганкова. Для своего финала в полуфинале Мария выбрала предельно трагическое сочинение – арию Марты из «Пассажирки» Мечислава Вайнберга. 24-летний бас Глеб Перязев предложил интерпретацию «Двойника» Шуберта из цикла «Лебединая песнь». Четко сфокусированный звук, который принято считать «европейским», идеально транслировал смыслы мрачной шубертовской Lied. Шедший вслед за ним романс «Ни слова, о друг мой» Чайковского словно подхватил настроения «Двойника», усилив выразительный эффект. Заостренно графичным, словно сошедшим со старинных гравюр, получился у Глеба Раймонд Байдбенд в его арии из «Лючии ли Ламмермур» Доницетти, в которой герой рассказывает об ужасном происшествии. В русской песне «Ах ты, душечка» певец добавил эстрадных красок, а арию Петра «Сам хочу всё видеть!» из оперы «Петр Первый» ленинградца Андрея Петрова исполнил так, словно намекнув Валерию Гергиеву срочно поставить на него эту оперу в Мариинском театре. Сопрано Екатерина Савинкова, запомнившаяся арией Франчески из оперы Рахманинова в первом туре, напомнила о подобных страстях в сцене и арии Имоджены из «Пирата» Беллини, впервые прозвучавшей на конкурсе. Увлекшаяся сложными мелодическими линиями, состоявшими и из декламационности, рваных фраз, легатной кантилены и взрывчатых стреттных построений, она несколько упускала из виду протяженность формы, отчего теряла в динамичности и драматизме. Но всякий раз расцветавшие верхние ноты, характеризующие ее богатую сопрановую природу, искупали многие проблемы формообразования. Чрезмерной статикой был наполнен и романс «Сон в летнюю ночь» Римского-Корсакова. Слом произошел после акапельной песни «Лучинушка», где поется о «свекрови лютой», залившей водой эту самую лучинушку. Екатерина исполнила ее на пределе эмоций и чувств, словно совершив сильнейший эмоционально-психологический сброс, после чего будто раскрепостилась и исполнила два последних сочинения с ощущением большой свободы. Так повезло романсу «Скажи, о чем в тени ветвей» и плачу Анастасии из «Петра Первого» Петрова. Баритон Владислав Куприянов очень уверенно исполнил программу полуфинала, состоявшую из романса «Нет, только тот, кто знал» Чайковского, «Невесты» Свиридова, арии Горация Табора из оперы «Баллада ребенка Доу» Мура и народной песни «Эх, Настасья». Во время исполнения песни «Эх, Настасья» вдруг подумалось, что этот баритон был бы незаменим в оперетте «Мистер Икс». Центром его программы стала ария Ренато из «Бал-маскарада» Верди. Но когда эта же ария Ренато прозвучала в исполнении корейского баритона Гихун Кима, вопросов у публики не осталось, кто из них был убедительней. Собственно, четыре конкурсанта, завершавших первый день второго тура, устроили настоящую битву. Владислав Куприянов состязался с Гихун Кимом, запомнившимся еще своим блистательным выступлением в I туре, а корейский бас Бьонг Мин Джил – с греческим басом Александросом Ставракакисом. Оба были по-своему превосходны. Грек брал драматической эмоцией, особенно в монологе Бориса Годунова «Достиг я высшей власти» из одноименного шедевра Мусоргского, исполнив ее так, как даже не всякий русский его коллега сегодня в состоянии сделать. Грек, исполняющий Бориса, невольно вызывал ассоциации с античной, собственно древнегреческой трагедией. Ну, и в балладе «Лесной царь» Шуберта он тоже поразил своей музыкально-драматической одаренностью и чувственностью тембра. Арию Ника из «Похождения повесы» Стравинского публика как будто и не смогла до конца оценить, не успев прийти в себя после монолога Бориса. Греческую народную песню «Я сказал тебе и говорю снова» Александрос исполнил предельно просто, бесконечно тепло, словно во дворе родного дома под виноградной лозой или в тени оливы в солнечной Греции. Красивый, обертонально богатый тембр, округлый, сфокусированный объемный звук вкупе с идеально настроенный вокальным аппаратом позволяли Бьонг Мин Джилу с легкостью переключаться из стиля в стиль, находя для каждого свою интонационно-образную палитру. Исполнение романса «Не пой, красавица, при мне» Рахманинова сменилось арией Каспара из «Вольного стрелка» Вебера, из которой певец, согласно национальной традиции, сотворил маленькую оперную сцену, но без излишеств, с большим вкусом. Сцена Ника I was never saner из «Похождения повесы» Стравинского подхватила эстафету театральности, сменившись минорной корейской песней Singosan Taryeong в сопровождении блистательного концертмейстера Ребекки Магомедовой. И заключительную точку своего полуфинала он виртуозно поставил «Серенадой Дон Жуана» Чайковского.

Владимир Дудин

Специальность "деревянные духовые инструменты"

Конкурсные состязания у Деревянных духовых инструментов неизбежно приближаются к концу, и борьба за выход в финал обещает быть не менее острой, чем проход во Второй тур.

 Субботний день начала прослушиваний Второго тура выдался порывистым и ветреным, изнуряющая жара спала, количество выступающих в течение дня участников стало меньше, а приехавшей поболеть за конкурсантов в Репино публики, напротив, стало больше. В зале было больше суеты, зато судейская комиссия казалась более спокойной. 22 июня выступило 9 участников, представивших достаточно протяженные и сложные программы, имеющие свои нюансы в зависимости от инструмента. Жребий выпал так, что балом сегодня правили кларнетисты (4 кларнета на 3 флейты и 2 гобоя), с поэтично-мечтательными пьесами Шумана op. 73, сольной сонатой Эдисона Денисова и виртуознейшей Концертной фантазией Л. Басси на темы из оперы Верди «Риголетто». Каждый из кларнетистов показал очень разные, при этом зрелые достойные интерпретации. Игра Арона Кьезы, выступавшего вторым номером, была темпераментна. Порывистые мелодии Шумана были больше полны итальянской страсти, нежели немецкой мечтательной созерцательности. Соната Эдисона Денисова получилась очень театральной и пафосной, а в фантазии на темы Верди в головокружительных пассажах пронесся настоящий фейерверк образов и сцен.

Игравший следом датчанин Август Финкас Йенсен представил более холодный, «скандинавский», вариант программы. В Шумане царила умиротворенная грусть, переданная парящим звуком, Денисов был сыгран снайперски точно, но при этом потерял в «рельефе» и экспрессии, а в парафразах на вердиевские мелодии было больше учености, нежели страсти.

Никита Ваганов, российский кларнетист, прошедший российскую и немецкую исполнительские школы, драматургически продумал все детали своей программы, сделав больший акцент на четкости и ясности. Романтический порыв в Шумане был сыгран ясно, чисто и уверенно, в сонате Денисова можно было услышать все ипостаси тембра кларнета, от мягкой вкрадчивости до пронзительных криков в высоком регистре, в Верди также было представлено широкое динамическое и тембровое разнообразие.

Завершающему первый день Второго тура кларнетисту из Италии Алессандро Беверари удалось сосредоточиться и мастерски исполнить всю программу, выстроенную в единую линию, от Шумана к Денисову. Сильной стороной игры Алессандро стал удивительно мягкий, бархатистый и матовый звук. Особенно это было проявлено в пьесе Денисова, где музыкантом была развернута настоящая алхимическая лаборатория оттенков и нюансов. Даже в динамической кульминации, в крайнем высоком регистре кларнет не потерял своего благородства и стати.

Тембровая красота стала сильной стороной выступления немецкого гобоиста Юри Валлентина, До минорная соната Вивальди была похожа на драгоценный экспонат из эрмитажной коллекции. Ажурные звуковые нити сплетались в узоры, в которых чувствовались тени ускользающей гармонии. Даже в экспрессионистской пьесе закончившего свои дни в Освенциме композитора Павла Хааса в трагических изломах была слышна неземная красота.

У солиста мариинского оркестра Ивана Кобыльского гобой прозвучал более строго и графично. Драматургия его выступления шла по нарастающей, самым ярким номером стал финальный Концертный дуэт Антала Дорати, в котором Ивану в диалоге с концертмейстером (Изабэль Кастро) удалось представить настоящий современный театр, с характерными жестами, выразительными репликами и абсурдистскими изломами.

Современная пьеса стала самой сильной стороной выступления еще одной артистки Мариинского оркестра – флейтистки Софии Виланд. В мрачновато сюрреалистичной флейтовой сонате Эдисона Денисова были слышны, боль, отчаяние, тоска по мимолетной красоте, облеченные в жестко-рассчитанную конструкцию формы. Владение самыми разными штрихами и приемами было показано Софьей в сольной пьесе Эллиота Картера «Scrivo in vento».

 Тонко, вдохновенно и музыкально сыграла во втором туре венесуэльская флейтистка Джойди Бланко. Начав свою программу с сонаты петербургского композитора Юрия Корнакова Джойди сразу проявила трепетность, живую непосредственность гармонично сочетающиеся с виртуозной техникой и артистической свободой. Игра южноамериканской артистки была легка и естественна, касалось ли дело головокружительных пассажей («Большой полонез» Теобальда Бема) или задумчивой кантилены («Меланхолическая серенада» Чайковского в переложении Дениса Бурякова).

Флейтист Матвей Демин, выступивший предпоследним в программе дня – показал полностью свободный уровень владения инструментом и, несмотря на свой молодой возраст, по уровню артистической зрелости куда органичней смотрелся бы в составе жюри, нежели в числе конкурсантов. В игре Матвея царила полная невозмутимость и абсолютная уверенность в своих силах. Легкость, с которой он расправлялся с самыми невообразимыми трудностями в Секвенции I  Лучано Берио и Кампанелле Паганини воспринималась на слух как нечто само собою разумеющееся, и была похоже на то, как атлет не напрягаясь поднимает огромный вес, любуясь при этом рельефом своих мускулов.

Уже пройдена большая часть состязания, и завтра жюри объявит участников финала, которым предстоит сыграть уже в Концертном зале Мариинского театра.

 Георгий Ковалевский

Специальность "медные духовые инструменты"

Интригующее событие в истории международного конкурса имени П. И. Чайковского наконец-то свершилось! На берегах Невы вчера стартовали конкурсные прослушивания в новой номинации «Медные духовые».

Эстафету духовым собратьям передали их коллеги по специальности «Деревянные духовые», чьи музыкальные состязания продолжаются в концертном зале «Репино».

Конкурсные прослушивания в номинации «Медные духовые» проходят в Белом зале Академической капеллы им. Глинки, одной из старейших музыкальных сцен Санкт-Петербурга. Как отметили в пресс-службе конкурса имени Чайковского, введение подобных номинаций призвано стать значимым шагом на пути возрождения мировой школы духового исполнительства и открытия новых имен. Сопредседатель оргкомитета конкурса, художественный руководитель и директор Мариинского театра Валерий Гергиев отметил, что «нынешняя конкурсная баталия даст громадный толчок развитию духовой школы в России».

Без медных духовых невозможно представить историю симфонического оркестра, равно как и оркестровые произведения Петра Ильича Чайковского, в которых он поручал им ответственные сольные эпизоды.

46 молодых исполнителей, представляющих разные континенты земного шара, в течение ближайших дней соревнуются между собой перед взыскательными членами жюри, в состав которого вошли выдающиеся музыканты современности: Алессио Аллегрини (Италия), Йорген Ван Рейен (Нидерланды), Радован Влаткович (Австрия), Тимоти Джонс (Великобритания), Кристиан Линдберг (Швеция), Тимур Мартынов (Россия), Сергей Накаряков (Россия – Израиль), Вальтер Хильгерс (Германия) и Николай Слепнёв (Россия). Председатель экспертного жюри – Йен Боусфилд (Великобритания), в прошлом солист и концертмейстер Венского филармонического и Лондонского симфонического оркестров.

На сцене сменяли друг друга виртуозные музыканты из России, Франции, Германии, Нидерландов, США, Канады и стран Азии, с блеском демонстрирующие свое исполнительское мастерство.

Первым из конкурсантов стал французский тубист, солист филармонического оркестра Монте-Карло Флориан Велгосик. Ясный полетный звук, превосходное чувство ансамбля и природная музыкальность с первых же тактов обратили на себя внимание. Прозвучали обязательные сочинения в программе первого тура: Вариации в старинном стиле Томаса Стивенса и Адажио и аллегро, соч.70 Роберта Шумана. Еще один исполнитель на тубе, канадец Джарет Маккорт добился филигранного звука в авангардном каприччио Кшиштофа Пендерецкого. Не менее эффектно эта сложнейшая вещь прозвучала в руках педантичного немца Михаэля Шварцфишера, который своей прилежной игрой широко раскрыл тембровые возможности тубы как самостоятельного концертного инструмента.

Валторна была одним из любимых инструментов Петра Ильича Чайковского. Ее вдохновенный теплый тембр в пленительном Анданте кантабиле Пятой симфонии невозможно спутать ни с каким другим инструментом. На конкурсе в первый день прослушивания выступили трое музыкантов из России и Китая: Юн Женг, Олег Егоров и Кирилл Мирон. Каждый из них представил аналогичную программу, включающую в себя: Концерт для валторны ми бемоль мажор, KV 417 Вольфганга Амадея Моцарта, скерцо «Охота» Виталия Буяновского и транскрипцию пьесы «Июнь», Баркарола  из цикла «Времена года» Петра Ильича Чайковского (в переложении Антона Усова).

Тромбонистом-дебютантом нынешней конкурсной программы стал француз Гильем Куснирек, успевший в свои двадцать лет стать первым тромбонистом Национального оркестра Монпелье и приглашенным солистом Оркестра радио и телевидения Саарбрюкена. Симфония Джованни Баттиста Перголези была сыграна интеллектуально и с безупречной артикуляцией. Концерт для тромбона француза Анри Томази, продолживший выступление Куснирека, отличал экстравагантный стиль, схожий с модерном. Партия тромбона здесь равнозначна фортепианной, некоторые из эпизодов сочинения перекликались с Равелем. Финал концерта наполнен блюзовыми интонациями и стихией остинатных ритмов. Достойными соперниками француза стали его молодые коллеги – россиянин Алексей Лобиков, солист симфонического оркестра Мариинского театра и американец Николас Платоф, прошедший серьезную исполнительскую школу у себя в стране. Оба сыграли Симфонию Джованни Баттиста Перголези и Концерт для тромбона с оркестром Лауни Грёндаля.

Приятным сюрпризом прошедшего дня стал великолепный парад трубачей. Многократно исполненный Концерт для трубы с оркестром ми бемоль мажор Йозефа Гайдна (обязательное произведение в программе первого тура) явил самые разные оттенки и настроения в интерпретациях интернациональных трубачей: Хоу Чуан-ана (Китай/Тайвань), Степана Бачевича (Россия), Флориса Онстведера (Нидерланды), Лукаса Липари-Майера (Франция), Алексея Попова и Дениса Шабардина (Россия), а также Артура Эскрива (Франция). В числе других конкурсных пьес прозвучали: проникнутая ностальгической грустью «Легенда» Джордже Энеску, «Каскады» Аллена Виззутти, «Почтовые открытки» Энтони Плога, «Интрада» Артюра Оннегера и «Тропинки» Тору Такемицу. Последняя из вышеназванных прозвучала лишь в исполнении француза Артура Эскрива.

Впереди новый день открытий прослушиваний первого тура, а в понедельник 24 июня поздно вечером жюри огласит список участников, допущенных к дальнейшему музыкальному поединку.

Виктор Александров

Источник